Станислав Мелешин - Южный Урал № 13—14

Тогда Борисов очень обстоятельно, со всеми подробностями изложил свое мнение о причинах, повлиявших на ход печи.

— Этого можно было избежать, — мягко сказал он Хабарову. — Не научились вы еще по-настоящему работать, анализировать свои действия. А ведь без этого нельзя, решительно нельзя… Доменная печь любит постоянный твердый режим. У печи работают три мастера, но стиль у них должен быть один, словно один многоопытный мастер руководит всей работой…

Хабаров об этом всегда помнит.

— Не я, а мы, не один мастер, а коллектив мастеров определяет ход доменной печи, работу обслуживающих ее бригад. Это — один из основных принципов, которыми руководствуется Константин Хабаров — достойный представитель Магнитогорской школы доменщиков.

Много новшеств применили за последние годы магнитогорские доменщики. Внедрение новой технологии и техники дало возможность коллективу цеха увеличить производительность доменных печей на 42 процента, а выплавка чугуна на одного рабочего увеличилась почти вдвое.

Константин Филиппович с большим теплом говорит о своих товарищах — газовщике Иване Павловиче Данилове, имеющем-среднее техническое образование, о первом горновом Михаиле Мазуре — трудолюбивом, беззаветно любящем свое дело человеке, машинисте вагоновесов Сергее Филимоновиче Башилове — опытном, квалифицированном рабочем, много читающем, много думающем…

А какая отличная молодежь подрастает в бригаде: Николай Хребин, Юрий Казаков, Николай Седин.

…Хорошо работают, с душой!

Работать с душой — значит трудиться творчески, заботиться о работе всего коллектива, думать, пробовать, дерзать…

…Испокон веков канавы заправляли песком. А что если попробовать вместо песка применить глину?

Много дней думал над этим Константин Хабаров, советовался с товарищами, спорил, терпеливо взвешивал все доводы за и против.

Прищурив светлые глаза, Хабаров задумчиво смотрит, как течет по канаве шлак. Спокойный, без слепящих искр, без радужного сверкания. На то он и шлак…

Печь дышит ровно, послушная заданному ритму и разумной силе человеческих рук.

Занятий в институте сегодня нет, и Константин Филиппович решил на два часа задержаться в цехе, чтобы испытать новый способ заправки канавы.

Сдав смену Ивану Игнатьевичу Беличу, Хабаров, заручившись согласием начальника цеха, начинает готовить канавы по-новому. Как он и ожидал, Белич через некоторое время присоединился к нему.

Умелый мастер, более двадцати лет посвятивший доменному делу, Иван Игнатьевич с некоторой настороженностью встретил это новшество. Но Хабаров знал, стоит только Беличу убедиться в том, что новый метод значительно лучше старого, как он сразу же станет самым горячим сторонником нововведения.

Синие, в густой опуши ресниц глаза Белича внимательно наблюдают, как Хабаров, ловко орудуя лопатой, покрывает дно и стенки канавы толстым слоем огнеупорной глины, той самой, которой заделывается выпускное отверстие печи — летка.

Иван Игнатьевич говорит:

— Как, по-твоему, Костя, не оскандалимся? Всю жизнь песком канаву набивали. Может, дело это зряшное, одна канитель только?

Сказал, а сам подумал:

«А почему, собственно, зряшное? Песком сколько раз на дню канавы приходится утрамбовывать, а глиной достаточно раз в неделю заправить — и работай себе. Светлая голова у Кости…».

…Закончив обмазку канавы, Константин Филиппович ребром ладони стер со лба пот, надвинув на глаза кепку, задорно бросил:

— Ну как, Игнатьич, попробуем? А?

Белич ничего не ответил. Он неторопливо направился к фурмам и заглянул в фурменный глазок. Ему, как и Хабарову, не терпелось проверить, выдержит ли испытание глиняное ложе. Но сразу признаться в этом не хотелось даже себе. Медленно он разглядывал пламя, бушевавшее в гигантской печи. Жмурил глаз, прикладывая к нему синее стеклышко, а сам невольно всеми мыслями был у канавы. И не вытерпел. Резко повернувшись, подошел к Хабарову. Когда выпущенный из печи чугун, рассыпая звезды искр, заполнил канаву и по ее руслу ринулся в многотонный ковш, Иван Игнатьевич расстегнул от волнения ворот спецовки и закурил. Но все обошлось, как нельзя лучше… Подталкивая локтем Хабарова, Иван Игнатьевич весело загудел:

— Молодец канавка! Не подкачала. Значит стоющее дело! А?

И, хотя это была всего лишь первая проба, первое испытание, за которым последует длительная проверка, Константин Филиппович почувствовал необыкновенную радость. И радостью этой захотелось сразу же поделиться с женой…

«Хорошо бы застать Аню», — думал он, торопливо переодеваясь.

Рабочий день Анны Ивановны давно уже закончился. В ожидании мужа, она просматривала свежие номера технических журналов, отмечала статьи, над которыми следует обстоятельно поразмыслить. Конструктор-доменщик, она по характеру своей деятельности тесно связана с работой печей. Для нее близко и дорого все, чем наполнена напряженная трудовая жизнь Константина Филипповича. Верным другом, умным советчиком, терпеливым помощником вошла она в завидную судьбу знатного доменщика Константина Хабарова.

В те немногие дни, когда Хабаров работает в дневную смену и не занят в институте, он обязательно заходит за Аней в громоздкое четырехэтажное здание между четвертой и пятой домнами, где весьма скромно разместилась технологическая группа доменного цеха.

Еще ни о чем не спросив, только взглянув на оживленное, раскрасневшееся от быстрой ходьбы лицо Константина, Анна Ивановна поняла, что испытание канавы прошло неплохо.

— Значит, все хорошо обошлось? Поздравляю. По этому случаю, может, сверх плана в кино сходим? — предлагает она мужу.

Хабаров смеется:

— Зачем в кино? Я обеспечу тебя сегодня зрелищем куда более интересным: на твоих глазах два отважных студента будут атаковать твердыни начертательной геометрии.

Анна Ивановна не возражает. Институт требует к себе особого внимания.

Конечно, трудно учиться и работать. Мало времени остается для семьи, для отдыха… Но зато, когда выбирается свободный вечер, — дома настоящий праздник..

А будни? Что ж, Анне Ивановне по душе трудовые, до предела заполненные будни, без которых не может быть в жизни настоящих праздников.

…Только пообедали — пришел Анатолий Топорков, рослый, атлетического сложения человек с застенчивой доброй улыбкой.

Вместе с Анатолием Константин учился в вечерней школе, вместе поступили в институт. И работают в одном цехе, и живут рядом.

Ларочке очень не хочется слезать с отцовских колен, но раз папе надо заниматься, то ничего не поделаешь.

Выключается радио, в квартире наступает тишина. Будущие инженеры-доменщики склоняются над сложными расчетами и вычислениями.

Проводив товарища, Хабаров сложил конспекты и чертежи, закрыл учебник начертательной геометрии, и с удовольствием откинулся на спинку стула.

Анна Ивановна вскинула на мужа темные глаза и увидела на его лице задумчивую улыбку.

— Чему это ты улыбаешься, Костя? — спросила она.

— Вспомнил, как однажды во время рапорта начальник цеха сказал, что у хорошего мастера к концу рабочего дня должна уставать голова, а не руки да ноги. Вот мне и подумалось, если судить по этому признаку, то я начинаю выходить в настоящие люди… Устала моя голова, Анечка.

Анна Ивановна посмотрела на часы. Стрелка показывала начало двенадцатого.

— Знаешь, что, Костя, — предложила она мужу, — давай немного пройдемся. Ночь сегодня хорошая, тихая…

Ночной город встретил Хабаровых россыпью огней, тишиною опустевших, и поэтому ставших особенно просторными, улиц…

Рука в руке, молодые люди молча идут по родному городу, вместе с которым они начали большую жизнь, выросли и возмужали.

А впереди, на левом берегу заводского пруда, щедро освещенного земными и небесными огнями, величаво раскинулся металлургический комбинат, с большой судьбой которого Константин и Анна навсегда связали лучшие свои помыслы и стремления.

Над домнами, над лесом мартеновских труб вспыхнуло, затрепетало оранжевое зарево. И почти в тот же миг из медного горла заводской сирены вырвался гудок.

Прислушиваясь к этому, с детства знакомому голосу, призывающему к труду очередную смену, Константин и Анна стоят плечом к плечу и неотрывно смотрят на зарево на чистое в густом звездном рассеве небо, обещающее завтра погожий день. И ощущение необыкновенной полноты жизни, полноты простого и вместе с тем необыкновенного счастья охватывает их.

Владислав Гравишкис

НАЧАЛЬНИК ЦЕХА

(Очерк)

Золотистые стрелки часов на черном циферблате показывают пятнадцать минут первого. Начальник литейной № 3 Уральского автомобильного завода Петр Васильевич Семин не спеша заканчивает текущие дела, надевает темный сатиновый халат и выходит из кабинета в цех.